Продолжаю читать журнал «Русский Дом».

В номере 10 за октябрь 2020 года опубликована коротенькая заметка на поллиста, которая выведена в качестве ведущей темы на обложку журнала: «Россия затопленная»... А сама статья уже с характерной антисоветской приписочкой: «Россия затопленная. Преступление без срока давности».

Повторюсь, статья очень короткая, буквально шесть абзацев. В плачевном ключе бегло рассмотрена проблематика переселения людей в связи с постройкой Рыбинской ГЭС и связанного с ним Рыбинского водохранилища: огромная территория оказалась затопленной, люди из многих деревень были переселены на новые места, и даже один старинный город тоже оказался затопленным, хотя изначально он в планы затопления не попадал – город Молога.

Специально подчёркнуто в заметке: «Коммунисты пытались скрыть следы своих преступлений: при сталинском режиме лишь упоминание слова «Молога» влекло за собой лагерный срок». Вряд ли автор докажет данное утверждение, так что пусть эта походя брошенная брехня останется на его совести (спасибо, что только лагерный срок, а не четвертование!..)

Продолжу размышления о журнале «Русский Дом».

Наблюдаю, что тенденция к «оголтелизации» и радикализации взглядов издания на советскую эпоху весьма устойчивая. Что характерно, очень, очень мало на его страницах говорится об СССР хоть что-нибудь хорошее. Как правило, для нужной окраски этого периода истории подбираются слова «кровавый», «богоборческий», «труп» (про Ленина) и прочее... Очень тенденциозный взгляд. И позиция редакции давно понятна: явная направленность на создание у читателей негативного отношения к Советской власти и к тем, кто ей симпатизирует или видит в ней хоть что-нибудь хорошее. Но с таким подходом невозможно серьёзно воспринимать лозунги и призывы к примирению, и уж тем более – к покаянию.

Особо насыщенным антисоветчиной был ноябрьский номер журнала за 2017 год, – месяц столетнего юбилея Великой Октябрьской социалистической революции.

Прямым следствием замены слов русского языка на иностранные, смены модели чтения, визуализации текстов, изъятия из школьной программы классических произведений, «погружения» ребёнка в мир иной культуры и чужого языка практически с рождения будет исчезновение русской культуры и русской языковой личности как её носителя. Да, останутся люди, которые скажут про себя: я – русский. Но этноса не будет. Культуры не будет

Ах, как часто, начиная с 90-х годов, в церковной среде звучат призывы к покаянию за убиение семьи Николая второго! Есть и совершенно отчаянные среди раскаивающихся, которые вокруг памятника Царю в Тайнинском водят покаянные «хороводы» в бесплодных попытках испросить прощения. Есть вешатели покаянных плакатов, глашатаи и кликуши всех мастей: «Покайтесь!» – вопиют они. «Прости нас, Государь!» – рыдают они.

По неопытности одно время я тоже всерьёз прислушивался к призывам, но до конкретных шагов никогда не доходило, потому что рациональный рассудок никак не хотел складывать покаянные пазлы в осознание моей личной вины в этом деле. А следовательно, не возникало и раскаяния: как можно обвинять себя в том, чего не делал?..

Мало-помалу, разобравшись, я твёрдо для себя всё решил (кстати, уже писал об этом).

И вот, нечаянная радость по этой теме, откуда и нельзя было ожидать! В № 11 за 2018 год журнал «Русский Дом» опубликовал статью, которую привожу ниже целиком. В ней тщательно, логически стройно, с опорой на Священное писание и авторитетов Церкви, обосновывается то, что ответственность за содеянное носит исключительно личный характер. Следовательно, покаяние в том, чего не делал, невозможно (да это и так понятно безо всяких статей). Но только как же теперь будут выглядеть на этом фоне кликушества того же «Русского Дома» в привычном ему ключе «Прости нас, Государь»?..

Статья с названием «Ленинградское дело» за авторством Владимира Кузнечевского была опубликована в журнале «Русский Дом», номера 1-5 за 2014 год. Тогда же я её там и прочитал (начало статьи в электронной версии журнала здесь). Читал с интересом.

Прошло время, усилилось критичное отношение к журналу «Русский Дом», и с учётом полярных мнений других специалистов, ситуация с «Ленинградским делом» заиграла совсем другими красками. Оказывается, в реальности дело было лишь немного «приправлено» политическим контекстом, и лишь с учётом тогдашнего политического режима, который для самозащиты в условиях трудного послевоенного времени вынужден был рассматривать такие громкие дела не только как чисто уголовные. Но именно таким это дело и являлось в чистом виде.

Читаю «Русский Дом», № 4 за 2018: как обычно, то там, то сям в нём несёт «по шву» душком антисоветчины. Привычно уже, хотя и неприятно. Ведь хороший же журнал, – обидно!..

Добираюсь до статьи «В рамках возможного...», от которой этой антисоветчиной просто нестерпимо «завоняло»!.. И кто бы мог подумать! – автор статьи Михаил Назаров. Тот самый непримиримый, жгучий антисоветчик, который во всём «красном» видит погибель и богоборчество. И все «совки» и их симпатизанты у него – не иначе как манкурты и путиноиды, люди без ума, без чести, без совести и т.д. Очень непримиримый и «идейный» товарищ. Ради идеи борьбы с СССР убежал за границу, где подвизался на ниве оголтелой антисоветчины штатным сотрудником различных «Посевов» и НТС-ов. Но даже сейчас выдаёт это чуть ли не за подвиг – работу на врага Советского союза. Ведь СССР в его понятии – оплот вселенского зла, в котором русский народ находился в тюрьме (тюрьме народов, понятно) и нуждался в освобождении. Но для этого надо было СССР, как тюрьму, разрушить... Ну, и далее все известные «мантры» антисоветчика. Таков автор указанной статьи в журнале «Русский Дом», к которому теперь «подпущен» и такой одиозный товарищ, как Михаил Викторович Назаров.

В 2016 году Русская Православная Церковь помогла нашей российской армии восстановить честь и достоинство русского солдата Всеволода Кирилловича Петрова, безвестно пропавшего в Афганистане.
Рассказ об этой полной драматизма истории начну с того момента, когда я, первый заместитель командующего 14-й армии (миротворческие силы РФ в Приднестровье), получил назначение в Афганистан.
После торжественных проводов в штабе воинской части я поехал в село Кицканы, в Свято-Вознесенский Ново-Нямецкий мужской монастырь. Приехал в двенадцатом часу ночи, постучал. Открывшему дверь монаху сказал: «Я русский генерал. Завтра лечу в Афганистан, на войну. Хочу в церкви помолиться, поставить свечку Богу…». Он одобрительно кивнул и пошёл звать настоятеля. Настоятель отец Доримедонт вышел не один, а с незнакомым мне епископом.