Большинство из нас, озабоченных своими обыденными делами, даже не задумывается о том, что рядом, но как бы параллельно, не пересекаясь, существует еще и другой, порой страшный мир, кажущийся миром отверженных. По статистике, так называемые бомжи, бездомные – чаще всего мужчины, разведенные, алкоголики. Их принято считать опустившимися асоциальными типами, падшими духом, как правило, основную часть жизни они проводят вдали от глаз благополучных обитателей, в заброшенных трущобах.
Пытаются ли они что-то изменить в своей жизни, или просто плывут по течению? Бытует расхожее мнение, что в Израиле, где развита система социальной помощи, на улице живет только тот, кто сам этого хочет – они сами выбрали такой образ жизни, поскольку это не требует особых усилий. Представив условия их существования, одни преисполнятся жалости, другие негодования, третьи решат, что эти люди по-своему счастливы, поскольку ни за что не несут ответственности. Опустила ли их на дно «система», повинен ли кто-нибудь в их положении, кроме них самих?
Типичный представительСтепан приехал в Израиль в начале 90-х с Украины. Он официально зарегистрирован в социальных службах как полинаркоман (человек, страдающий пристрастием к разным видам наркотиков), одно время получал «метадон» (недешево обходящийся государству препарат для облегчения наркотических ломок, строго говоря, синтетический наркотик опиатной группы). Степан прошел все стадии алкоголизма и наркомании. При этом у него безусловно талантливые руки, две профессии, он отличный художник-график, работавший до репатриации в издательстве. Сам по происхождению русский, был женат на еврейке. Первые годы пребывания в стране они жили вместе. После развода он лишился всего. В Иерусалим попал в 1995 году.
С алкоголем и наркотиками он был знаком еще в России, развод усугубил эту склонность, переросшую в болезненное пристрастие. Жил, как он выражается, «черт-те как и черт-те где». Например, в Лифте или «на зулях», тусовался в «пьяном дворике», по летним сезонам часто сматывался в Тель-Авив подзаработать мусорщиком на пляже, не раз живал в парках.
Места обитания
Лифта не имеет отношения к лифту, это название заброшенной арабской деревни, построенной на крутом холме у въезда в Иерусалим. До того как в 1948 году из деревни были выселены люди, Лифта была второй по величине деревней, примыкавшей к Иерусалиму.
Там расположен источник с чистой питьевой водой и бассейном, в котором, по преданию, плавал сам Царь Давид. В изобилии растут плодоносящие старые инжировые деревья. Добротные двухэтажные дома с толстыми стенами, арчатыми окнами, стоят пустые с разрушенными крышами, на стенах попадаются граффити (вроде надписи огромными буквами «Мы хотим Машиаха сейчас!»). Здесь еще с 70-х годов прошлого века обитали сначала хиппи и «прихиппованная» публика, затем панки и «припанкованные», а также попросту бездомные и наркоманы.
«Это уже не то хипье, – рассуждает Степан. – Хипье – это сознательное социальное отщепенчество. Бомжи выброшены из жизни по тем или иным обстоятельствам». Топография этого живописного места сложная, полицейские рейды случаются там редко. Ходят слухи, что власти хотят «закатать» Лифту в бетон и построить здесь спортивные комплексы. На одном палестинском сайте размещена информация о том, что большинство старинных домов Лифты превращены сионистами в казино, ночные клубы и другие увеселительные заведения. На самом деле это излюбленное «тусовочное» место, не лишенное своеобразной романтики: тут можно встретить и ортодоксально-религиозную молодежь, и «русских» бардов, и людей, имеющих литературные и артистические претензии.
По словам писателя-переводчика Изи Шамира, в Лифте зачастую селились странные люди: то «Черные пантеры», то «Еврейское подполье», а в 90-х годах тут обосновались симпатичные и фотогеничные русские дроп-ауты, то бишь маргиналы, наркоманы и прочий люд, создавший местный вариант сквата. Squat – в переводе с английского означает самовольное вселение в пустующий дом. Для «русских» понятие это популяризировал гуру андерграунда Алексей Хвостенко (Хвост), в своих рассказах о парижских скватах, мастерских художников и скульпторов, устроенных в заброшенных зданиях. На иерусалимском сленге заброшенное пустующее помещение (бывшее жилое здание или старая школа), самовольно занятое бездомными, называется почему-то «зуля». Но в этих патологически загрязненных местах обитания людям, как правило, не до художеств…
Степану часто приходилось выпивать в облюбованном публикой такого рода месте, прозванном в народе «Пьяным двориком», в Иерусалиме за городским рынком, в районе Нахлаот, построенном во времена Монтефиори. В 1873 году здесь были возведена синагога и первые жилые дома. Население района смешанное. Недалеко от дворика, излюбленного для распивания спиртных напитков, проходит разделение сефардского (одно время его ошибочно называли «бухарским») и ашкеназского кварталов.
Фотограф Зиновий Безыменский пишет: «Это почти уникальное место – дворик за городским рынком, обжитый «нашими» любителями выпить на природе. Это и люди, по разным причинам достигшие социального дна, и вполне благополучные «бюргеры», коим не хватает – привычного по «прежней» жизни – пивного братства, и даже богемный люд. Что любопытно, за много уже лет посещения этого дворика, я ни разу не стал свидетелем склочного «выяснения отношений». Зато не раз оказывался свидетелем таких, например, сцен: входишь во дворик, видишь о чем-то яростно спорящих, явно на крепком взводе, мужиков! Подходишь – идет жесткий спор о литературе, кинематографе и т. п. Я далек от идеализации этого общества. Но нет в этих людях знакомой, увы, по России пьяной агрессивности, а в отличие от нее, я не однажды наблюдал взаимопомощь, взаимовыручку в доступных для них формах и размерах».
– Нет смысла идеализировать происходившее в Пьяном дворике, – замечает Степан, ознакомившись с комментариями фотографа Безыменского. – Там бывали и пьяные выяснения отношений с криками, и драки, и даже поножовщина. Хотя встречались люди, у которых более-менее широкий кругозор… Там выпивали в основном «русские». С местными наркоманами пересечения случались только на уровне «достать наркоты»…
О Пьяном дворике года три был показан телесюжет на канале RTVi. Муниципалитет и полиция давно решили «разогнать» это сборище. Жильцы окрестных домов жаловались на крики и предъявляли претензии, что после нас остается грязь. Это, к сожалению, действительно так, алкоголики ничего за собой не убирают. И вот недавно всех там разогнали, а находившуюся там детскую площадку снесли еще полгода назад. Но детей там выгуливать все равно было невозможно – песочницу оккупировали многочисленные бездомные кошки, которых алкаши, случалось, прикармливали… Все вовсе не так романтично, как может представиться….
Прошлым летом, например, в Лифте был убит человек…
Смертность
Идеализировать эту среду ни в коем случае не стоит. Степан вспоминает ушедших в мир иной за последние годы – на его памяти человек пятнадцать. Его друг А. умер, когда ему не было и сорока лет. В свое время учился в каком-то театральном училище. Запил после того, как его оставила жена. Стал полинаркоманом. Напились, он «двинулся по вене», и…
– Смертность среди бомжей очень высокая…– констатирует Степан. – Был такой бомж, совсем молодой мальчик, приехавший из Мурманска, все звали его Крошка Енот. Бывший лоцман. Когда он ушел, ему не было и двадцати четырех. После того как он запил, продержался чуть больше года. Почти ничего не ел, только пил. Все время просил милостыню. Его ближайший собутыльник умер буквально через неделю. Он когда-то был неплохо устроен, работал в Израиле в области электроники, прилично зарабатывал. Отсидел за непреднамеренное убийство (участвовал в драке, где один из избитых скончался). После отсидки не смог вернуться к прежней жизни…
Еще одна жертва наркотиков – Д., живший летом в парке Независимости. Он пил, просил милостыню, валялся на тротуаре с протянутой рукой, набирал на бутылку с закуской. Поселившись в Лифте, попробовал героин. Израильский героин, так называемый «кок-парси» – грязная смесь, пушеры туда добавляют все что угодно. Собственно, колоть его нельзя, его лучше «пускать по фольге» (порошок подогревается на свече и, стекая струйкой, дымит, этот дым вдыхают) – в таком случае смертельный исход снижается до минимума. Но Д. стал колоться. После этого не прожил и четырех лет.
Другой знакомый всем рассказывал, что служил сначала в Афгане, а потом в Нагорном Карабахе. Хотя большая часть людей не верила, что он служил. В первый же день пребывания в Израиле нарвался на местных алкоголиков, которые привели его в Пьяный дворик, где Афганец и абсорбировался. Однажды в 2002 году один бедолага сгорел. Загорелся из-за ацетона (то ли выпил его, то ли пролил на себя) и воспламенился. Катался по полу горящий, его пытались спасти, потушить, но он выскальзывал. Вся зуля сгорела. Когда уже приехали менты и пожарные, выскочивший из горящего помещения Афганец опомнился, что оставил там ботинки и полез обратно. Вышел с пожара с волдырями-ожогами. Он вскоре тоже ушел на тот свет, через год-полтора. Незнакомые ребята убедили попробовать героин. Героин оказался сверхгрязный, в результате употребления этой дряни умерли три человека. Другие присутствующие думали, что это такой «мощный приход» – бывает, человек теряет сознание на 12, а то и все 15 часов, а потом приходит в себя… Но эти трое не очнулись. Афганцу было 37 лет.
Здоровье
У Степана серьезная проблема с позвоночником, он болен гепатитом С. Вылечиться при его образе жизни не представлялось возможным, хотя он является членом больничной кассы и получает положенное пособие по обеспечению прожиточного минимума. Инвалидность оформить не удается.
– Героин снимал мне боль… Условия жизни были чудовищными – патологически грязные помещения, где ночевало много людей. Вместе легче выжить. Днем некоторые из них просят милостыню. Там царит психология отщепенчества, эти люди не связывают себя с обществом, и яростно бранятся в адрес общественных и государственных организаций.
Социальные работники протирают свои штаны, кофе пьют на работе да бумаги перекладывают с места на место. Тем не менее, и среди социальных работников попадаются люди вполне порядочные и сострадающие. Некоторые действительно помогают. Например, приносят одеяла на зиму, а то, бывает, и еду. Одному бичу, с грехом пополам снявшему квартиру, устроили стиральную машину.
Одно время я страшно пил, часто ночевал пьяный на улице. Принимал какие угодно наркотики – от легких до самого грязного героина. Мне удалось выкарабкаться. Я умудрился соскочить с иглы, принимал метадон. Потом бросил пить, состояние на грани белой горячки достало. Усилием воли отказался от метадона, что само по себе очень нелегко. Но жить он продолжает на социальное пособие, на работу устроиться не удается – иврит никудышный, здоровье подорвано. Пытался снимать квартиру. Почти все социальное пособие уходило на ее оплату, на жизнь почти ничего не оставалось. Хозяин сдавал помещение «по черному» – это была нигде не зафиксированная пристройка, в плохом состоянии. То кран ломается, то канализация забьется, то дверь съезжает с петель. Хозяин делать ремонт отказывался, у жильца на ремонт, естественно, лишних шекелей нет.
Степан ушел оттуда, прожив полгода. Сейчас живет на «трезвой» зуле. Там еще один человек завязал, не пьет. На зуле с приятелем жить лучше, чем в богадельнях-ночлежках, где ютятся по несколько человек в комнате. В ночлежках воровство: оставишь без присмотра пачку сигарет, ремень, пиджак, часы – тут же будешь обворован. Хотя некоторым престарелым бездомным удается за небольшую сумму устроиться в богадельне на улице Цфания в отдельной комнате. Снять квартиру сложно по многим причинам, несмотря на то, что от государства вроде бы положена помощь на съем жилья. Чтобы подать заявление на пособие от министерства строительства, нужно предъявить договор на съем квартиры. Но какой квартировладелец согласится подписать договор с неплатежеспособным на данный момент жильцом?
Дипломированные бомжи
Эяль – уроженец Израиля, социальный работник с солидным стажем, работающий с бездомными: – Будучи студентами факультета социологии, мы читали, что в Америке и Европе бездомными могут быть люди с высшим образованием. Смотришь – клошар (бомж на французском сленге) – и вдруг выясняется, что он профессор. Но в Израиле мы с этим раньше не сталкивались. Те, кем мы занимались до приезда «большой алии», – люди низкого интеллекта, с трудом умеющие читать, выходцы из стран Азии и Африки, алкоголики и наркоманы. И вдруг мы столкнулись с явлением, о котором читали, но не были к нему готовы. Приехала миллионная алия, и вдруг выясняется, что мой бездомный подопечный – инженер, режиссер, актер…
Нам удается что-то сделать для некоторых из них. Кое-кому удается бросить пить с помощью бесплатного курса реабилитации алкоголиков и наркоманов, до полного физического восстановления (на иврите курс называется «гмила»). Туда направляют тех, чей официальный медицинский диагноз – алкоголизм и кто выражает желание бросить. Было несколько подобных пунктов по всей стране, но в последние годы некоторые из них закрылись.
Благодаря «гмиле» бросил пить инженер Федор, родом из Львова. Его отец был расстрелян во времена Хрущева – проходил по громкому делу о подпольных советских предпринимателях-миллионерах. Жить после этого в родном городе Федор не мог, образование получил в Ленинграде, эмигрировал в США, но не прижился там. В Америке распалась его семья. Оказался один в Израиле и начал запойно пить. Благодаря «гмиле» у него появился шанс…
Другой подопечный соцработников – звукорежиссер по профессии. В Израиле переквалифицировался на электрика, неплохо зарабатывал (у него был небольшой бизнес). Жена тоже работала, они купили дом и машину. Но он начал спиваться, семья была разрушена. Несмотря на то, что ему удалось отказаться от алкоголя благодаря «гмиле», вновь встать на ноги уже не удается.
Это странный контингент – помню одного алкоголика, производившего впечатление полностью опустившегося человека – и при этом он великолепно играл в шахматы. Многие из них – не евреи. Большей частью они одиноки, без родственников в Израиле. Женщин среди иерусалимских бездомных много меньше (недавно из страны по решению суда депортировали не имевшую израильского гражданства бывшую жительницу Петербурга, источник многих скандалов, пьяных истерик и драк). Многие опускаются после развода. Некоторые скатываются постепенно еще до развода. Алкоголь доступен и дешев. На почве пьянства – насилие в семье. Виновника задерживают в полиции и запрещают ему появляться около квартиры, где проживает жена с детьми. Многие бомжи отсидели – за воровство, за сопротивление полиции… Или чуть ли не по недоразумению. Например, одного алкоголика разыскивали, поскольку он не явился в суд, где должен был проходить свидетелем. Когда нашедшие его полицейские повели себя недостаточно корректно, он …укусил полицейскую и закричал, что у него СПИД. Схлопотал срок…
Помню мусульманина из России, с Северного Кавказа, приехавшего в Израиль с женой-еврейкой. Он окончил художественное училище, преподавал в школе, и неплохо рисует, хотя разбирается в живописи слабо. В Израиле работал строительным подрядчиком, но развод с женой выбил его из колеи. Интересно, что в свой благополучный период он приходил во дворик в районе Нахлаот, чтобы выпить в компании, и всем читал лекции на тему того, что надо браться за ум и начинать работать. Но постепенно сам скатился…
Другой случай: учитель истории с большим стажем, выпускник педагогического института, из Узбекистана – в Израиле профессиональный «бич» уже лет 10…
Одно время в приюте на улице Цфания жил даже экономист с высшим образованием, живший в Израиле много лет. Он и тут много зарабатывал, но однажды проигрался на бирже, наделал долгов. Но в нем крепкий волевой стержень, он выбирался из самых безнадежных ситуаций. Почему одни люди способны сопротивляться проблемам, а другие ломаются, сдаются, опускают руки, занимают позицию конфронтации по отношению к обществу, неспособны адаптироваться?
Со всеми из нас случаются неопределенные, приводящие к стрессу ситуации. Человек в этом случае переживает три фазы: ожидание опасности, внутренняя мобилизация по отношению к этому ожиданию и – либо полное истощение и капитуляция, потеря себя, либо нахождение способов самоутверждения и самореализации в непривычной и незнакомой среде. Во всех случаях от человека требуется мобилизация внутренних психофизических резервов. У некоторых эти резервы оказываются исчерпаны. Многие бездомные уже не представляют себе другой жизни, кроме ежедневного добывания грошей на алкоголь и наркотики… Социальные службы работают так же, как другие учреждения – тут существует своя бюрократия и свое выполнение плана. Некоторые соцработники действительно помогают людям, а другие просто ставят в отчетах галочки.