Book24.ru
Политкнига.ru
Когда начал читать «Землю обетованную», возникло стойкое ощущение дежавю, казалось, что я по ошибке взялся за книгу, которую точно когда-то раньше читал: то же место и время, те же события, те же персонажи, те же проблемы, мысли и слова. Поворошив творческое наследие Ремарка, выяснил, что обо всём этом я и в самом деле уже читал, но только книга называлась «Тени в раю». Особого восторга тогда она не вызвала, ибо там, в основном, муть переживаний о минувшей опасности вперемежку со слюнявым наслаждением новой жизнью в США, плюс яркая любовная составляющая.
Дочитал «Землю обетованную» и пробежал по-быстрому «Тени в раю». Оказалось, что книги и в самом деле почти один в один повторяют друг друга, только имена некоторых участников изменены. Романы-близнецы, иначе не скажешь. И учитывая, что обе этих книги написаны где-то в конце творческого пути автора, есть все основания полагать, что сам он их считал вершиной своего творения. А вершина-то оказалась, увы, бледненькой! Особенно в сравнении со вспышками его ранних, "фронтовых" произведений.
Известно, что Ремарк выехал в США в 1939 году и получил американское гражданство в 1947. Вероятно, настолько сильно будоражила Ремарка тема американского гражданства, что он аж дважды самозабвенно вылизал задницу американскому образу жизни. Как ни грубо это звучит, но со стороны видится именно так. От лица главного героя Ремарк до отвратительного откровенно местами завидует американцам и сожалеет о том, что он никогда не сможет стать таким же, как они. По сути обе книги – об этом.
Незатейливый сюжет рассматриваемых произведений такой. Во время Второй мировой войны некий немецкий гражданин, хлебнувший нацистского произвола на родине, чудом спасся в США. О «крестном пути» по Европе читатель узнаёт из отрывочных воспоминаний главного героя, которые часто обсуждаются со знакомыми или снятся ему в ночных кошмарах. Во всём же остальном описывается почти беззаботная его жизнь в США: временная нелегальная работа в сфере торговли антиквариатом и живописью, регулярные встречи и общение с другими такими же страдальцами-иммигрантами, романтическая любовь, выпивка и непрекращающиеся философствования о жизни. Всё.
Размышления о превратностях судьбы, если они не завязаны на трагические события гонений в Европе, чаще всего крутятся вокруг приспособленчества в местном райке (недаром в названиях обоих романов в прямом или переносном смысле упоминается Рай). При этом делается главный вывод: мы, иммигранты первого поколения, никогда не станем полноценными гражданами в США, никогда не будем чувствовать себя такими. Оба произведения хорошо подчёркивают проблему адаптации иммигрантов в новой для себя стране: кто-то был на родине великим и востребованным, а здесь он никто и зовут его никак, кто-то меняет имя и фамилию в надежде облегчить процесс вживания, кто-то самоубивается, так и не приспособившись либо потеряв смысл жизни, кто-то перебивается случайными заработками, чаще всего нелегальными, крайне редко кому-то удаётся хорошо устроиться, и так далее. В общем-то типичные для любого мигранта проблемы, только у Ремарка дополнительно приправленные кровавым соком бойни Второй мировой.
Из особенностей.
Интересная грань «Земли обетованной» раскрылась в достаточно подробном описании множества национальных еврейских условностей мировосприятия. В чём-то забавно, в чём-то тоскливо. На примере двух братьев-иудеев, у которых герой рассказа вынужден был работать какое-то время, Ремарк весьма наглядно отобразил отношение евреев к гоям. Радикальная настроенность некоторых евреев на приверженность к своим национальным иудейским традициям превращает в сущий ад существование и их самих, и близких им людей:
«— У него есть подруга. Шикса. Так представляете, он вздумал на ней жениться! Трагедия! Нам всем тогда крышка!
— Шикса? Что такое шикса?
Силвер воззрился на меня с изумлением.
— Вы и этого не знаете? И вы еврей? Ах да, вы же агностик. Так вот, шикса — это христианка. Христианка с выдавленными перекисью лохмами, глазами селедки и пастью о сорока восьми зубьях, каждый из которых наточен на наши кровью и потом скопленные доллары. Это не блондинка, а гиена крашеная, обе ноги кривые и обе правые!
...
— И что же ваш брат? Почему ему нельзя жениться?
— Только не на шиксе! — Силвер кипел от возмущения. — Да в Нью-Йорке порядочных еврейских девушек больше, чем в Палестине! Здесь треть жителей евреи! Чтобы уж тут-то не найти? Где еще, как не здесь? Так нет же, вбил себе в голову!».
И снова регулярное упоминание газовых камер и крематориев. Похоже, Ремарк по жизни твёрдо стоял на защите идей Холокоста. В противном случае его бы быстро выкинули из США. Да и вообще бы предали забвению. А так – безупречно-великий Ремарк, потому что вот они, – газовые камеры, вот они, – негаснущие крематории, а вот главные их жертвы – евреи. Приведу к месту удачную цитату о проблеме Холокоста:
Тем не менее сейчас во многих странах Запада вообще никто не вправе проверять «официальную» версию Холокоста: там действует законодательство, попросту запрещающее сомневаться в основах Холокоста. «Крайне странно, что другие жертвы страшной Второй мировой войны не вспоминаются или вспоминаются только на фоне того, что погибло много евреев в результате этой войны, – рассказывал пару лет назад в интервью «Русской линии» Исраэль Шамир. – Это в некотором смысле индикатор общего перекоса всей идеологии, всего дискурса как Запада, так и Востока. Холокост – очень странное явление, которое было бы для нас весьма непредсказуемым. В связи с этим было бы интересно посмотреть фундаментальный труд Черчилля по истории Второй мировой войны, который составляет несколько тысяч страниц. Так вот, в этом огромном труде нет ни одного слова о Холокосте! Эйзенхауэр написал труд о войне, и там об этом не сказано ни слова. Де Голль написал работу, в которой также ничего не говорится о Холокосте... Иными словами, сразу после Второй мировой войны тема Холокоста практически не существовала. Начинается эта тема только с конца 60-х годов. Важно понять, что уникальная мифологизация евреев – это явление последних 40 лет, поэтому это явление следует поставить в контекст не того, что было во время Второй мировой войны, а того, что происходит сейчас. Холокост – это часть тотальной победы совершенно новой ультралиберальной парадигмы, основанной на отрицании прав большинства в угоду прав меньшинств».
Таким образом, Ремарк щедро подлил масла в огонь мифа о Холокосте, и в особенности в этих его последних произведениях.
Значительно чаще, чем это иногда проскакивало у Ремарка, упоминаются пидарасы и их прекрасная жизнь в Нью-Йорке. Вероятно, не написать об этом было бы просто невозможно, как если бы пришлось писать про Сахару и не упомянуть о песке. В контексте этой темы очень понравилось его интересное замечание про моду: «...легкий налет гомосексуальности, который лежит на всем, что связано с модой». Ни отнять, ни прибавить!
Большое место в обоих произведениях занимает довольно частая у Ремарка тема живописи, где он блестяще раскрывает свои познания в ней, и подробно, иногда даже слишком, описывает разные тонкости этой области искусства.
Непременно ярким мазком явилась любовная история. В обоих романах объектом страсти поставлена молодая и красивая манекенщица, гораздая на выпивку и беззаботную жизнь, с одновременно непонятной душевной тоской, и с подчёркнуто сногсшибательным эротизмом в интимных отношениях. ...Годы шли, а старина Эрих не менялся!
Итак, стоят ли эти произведения того, чтобы обратить на себя особое внимание? На мой взгляд, нет. Это совершенно не тот Ремарк, который оставлял после себя массу ярких и неизгладимых впечатлений. Это уже какой-то нудноватый, поистрепавшийся Ремарк, хотя, и не настолько плохой, как в некоторых его «чисто гламурных» работах. Но читать можно смело.