Письмо русского офицера Сергею Аракчееву

Здравствуй, Сергей!

Я знаю, что с тобой случилось. Я – русский офицер, и потому боль твоего дела незримой, но живой нитью объединяет нас с тобой, а грязь нечистоплотной прокурорской стряпни в отношении тебя оскорбляет и моё офицерское достоинство.

Абсолютно для всех, и особенно в воинской среде, очевидно, что тебя просто сделали крайним; необходимо было "назначить виноватого" (ну, ты знаешь, как это в армии бывает). А ты нормально делал свою работу, день за днём выполнял тяжёлый и опасный труд боевого офицера. Честно служил Отечеству. ...Дослужился!..

Не хочется говорить пустые слова о продажной политике, но, к сожалению, трагическим фактом наших дней является то, что власть в стране захватили пидарасы и продажные твари: под непосредственным и чутким руководством так называемого Президента так называемый Министр обороны продаёт сейчас в армии всё, что только можно продать, расформировывает всё, что только можно расформировать, увольняет всех, кого только можно уволить. Последние крохи былого армейского величия цинично растаптываются каблуком лакированного штиблета гражданского министра-табуреточника. Генералы стреляются либо увольняются, боясь, что в итоге на них укажут пальцем. Командиры и старшие офицеры не знают, какая очередная перемена к худшему ждёт завтра их воинскую часть. Младшие офицеры молча оторопевают от ужаса, ибо глядя на то, что творится в армейском руководстве, на то, как поступают с заслуженными опытными офицерами, на то, с какой лёгкостью крушат остатки Вооружённых Сил, – ни о каком "беззаветном служении", ни о какой карьере, ни о каких "подвигах во славу Русского оружия" даже и мысли нет.

Сегодняшний враг, и внешний и внутренний, – осознаваем, но недосягаем, и потому линия фронта для воюющего сегодня офицера – невидима. Тот, кто понял, где она проходит, – просто тихо делает свою трудную повседневную работу, честно выполняет свой воинский долг, словно матрос неминуемо гибнущего корабля: он знает, что корабль идёт ко дну, но всё равно твёрдо стоит на своей вахте, потому что это – его последний долг, в этом – последняя надежда на спасение, в этом – венец его славы. Точно так, когда уже ничего нельзя было изменить, умирали после революции офицеры белой гвардии – за Веру, Царя и Отечество...

Никаких перспектив нет сегодня у русского офицера. И самое скорбное, – что уже нет даже самой минимальной перспективы – умереть за Веру, Царя и Отечество. Потому что идеалов, в которые можно верить, – нет, правительства, которое хотелось бы защищать, – нет, государства, которому ты нужен, – тоже нет. И это последнее – самое жуткое и трагичное, что осознаёт сегодня русский офицер: О-ТЕ-ЧЕСТ-ВА НЕТ! Оно – одурманено, оно – расчленено, оно – убито. Народ не понимает, что творят с армией, народ не понимает, что творят с ним с самим. А, если и понимает, то ничего сделать не может, – всё идёт по плану...

Но пока жив последний Русский офицер, – Отечество тоже живёт! Потому что он – сам себе Вера, ибо действует по законам совести, написанными перстом Божьим на самом сердце. Он – сам себе Царь, ибо в отсутствие командира берёт командование на себя. Он – сам себе Отечество, потому что он – родной его сын.

Ты всё сделал правильно. Всё! Ты просто выполнял свою работу... Я нисколько не преувеличу, если скажу, что это ставит тебя в один ряд с героями войны, которые, – просто выполняя свой долг Защитника Отечества, – погибли, защищая его. Ты – остался жив, потому что ты стал участником другого боя, где тюремное заключение приравнивается к смерти. И эта твоя смерть сегодня – и есть тот красновский "неувядаемый венок", глядя на который многие из нас будут с ещё большим рвением ПРОДОЛЖАТЬ СЛУЖИТЬ ОТЕЧЕСТВУ. Во что бы то ни стало! До самой смерти!

...Хотелось написать короткие слова утешения и поддержки, а получилось вот так вот...

Храни тебя Господь, Сергей! Я и моя семья молимся о тебе и Евгении.

С глубоким уважением,

русский офицер, майор юстиции Коноплёв Сергей Вячеславович

01.04.08