Беседа

На улице пляшет дождик. Там тихо, темно
и сыро.
Присядем у нашей печки и мирно
поговорим.
Конечно, с ребенком трудно. Конечно, мала
квартира.
Конечно, будущим летом ты вряд ли
поедешь в Крым.

Еще тошноты и пятен даже в помине нету,
Твой пояс, как прежде, узок, хоть в зеркало
посмотри!
Но ты по неуловимым, по тайным женским
приметам
Испуганно догадалась, что у тебя внутри.

Нескоро будить он станет тебя своим
плачем тонким
И розовый круглый ротик испачкает
молоком.
Нет, глубоко под сердцем, в твоих золотых
потемках,
Не жизнь, а лишь завязь жизни завязана
узелком.

И вот ты бежишь в тревоге прямо
к гомеопату.
Он лыс, как головка сыра, и нос у него
в угрях,
Глаза у него навыкат и борода лопатой.
Он очень ученый дядя — и все-таки он
дурак!

Как он самодовольно пророчит тебе
победу!
Пятнадцать прозрачных капель он
в склянку твою нальет.
— Пять капель перед обедом, пять
капель после обеда —
И все как рукой снимает! Пляшите опять.
фокстрот!

Так значит, сын не увидит, как флаг над
Советом вьется?
Как в школе Первого мая ребята пляшут
гурьбой?
Послушай, а что ты скажешь, если он
будет Моцарт,
Этот неживший мальчик, вытравленный
тобой?

Послушай, а если ночью вдруг он тебе
приснится,
Приснится я так заплачет, что вся
захолонешь ты,
Что жалко взмахнут в испуге подкрашен-
ные ресницы,
И волосы разовьются, старательно завиты,
Что хлынут горькие слезы и начисто
смоют краску,
Хорошую, прочную краску с темных
твоих ресниц?..
Помнишь, ведь мы читали, как в старой
английской сказке
К охотнику приходили души убитых, птиц.

А вдруг, несмотря на капли мудрых
гомеопатов,
Непрошеной новой жизни не оборвется
нить!
Как ты его поцелуешь? Забудешь ли, что
когда-то
Этою же рукою старалась его убить?

Кудрявых волос, как прежде, туман золотой
клубится,
Глазок исподлобья смотрит - лукавый и
голубой.
Пускай за это не судят, но тот, кто убил -
убийца.
Скажу тебе правду: ночью мне страшно
вдвоем с тобой!

В лесной глуши

Я не знаю, что на свете проще?
Глушь да топь, коряги да пеньки.
Старая березовая роща,
Редкий лес на берегу реки.

Капельки осеннего тумана
По стволам текут ручьями слез.
Серый волк царевича Ивана
По таким местам, видать, и вез.

Ты родись тут Муромцем Илюшей,
Ляг на мох и тридцать лет лежи.
Песни пой, грибы ищи да слушай,
Как в сухой траве шуршат ужи.

На сто верст кругом одно и то же:
Глушь да топь, чижи да дикий хмель..
Отчего ж нам этот край дороже
Всех заморских сказочных земель?

Глухарь

Выдь на зорьке
И ступай на север
По болотам,
Камушкам
И мхам.
Распустив хвоста колючий веер,
На сосне красуется глухарь.

Тонкий дух весенней благодати,
Свет звезды -
Как первая слеза...
И глухарь,
Кудесник бородатый,
Закрывает желтые глаза.

Из дремотных облаков исторгла
Яркий блеск холодная заря
И звенит,
Чумная от восторга,
Зоревая песня глухаря.

Счастлив тем,
Что чувствует и дышит,
Красотой восхода упоен, -
Ничего
Не видит и не слышит,
Ничего
Не замечает он.

Он поет листву купав болотных.
Паутинку,
Белку
И зарю,
И в упор подкравшийся охотник
Из берданки бьет по глухарю.

Может, также
В счастья день желанный,
В час, когда я буду петь, горя,
И в меня
Ударит смерть нежданно,
Как его дробинка -
В глухаря.

Давнее

Все мне мерещится поле с гречихою,
В маленьком доме сирень на окне,
Ясное-ясное, тихое-тихое
Летнее утро мерещится мне.

Мне вспоминается кляча чубарая,
Аист на крыше, скирды на гумне,
Темная-темная, старая-старая
Церковка наша мерещится мне.

Чудится мне, будто песню печальную
Мать надо мною поет в полусне,
Узкая-узкая, дальняя-дальняя
В поле дорога мерещится мне.

Где ж этот дом с оторвавшейся
ставнею,
Комната с пестрым ковром на стене?
Милое-милое, давнее-давнее
Детство мое вспоминается мне.