На защите рубежей

Сидят: подполковник, три майора и старлей. Старлей – это я. Подполковник много говорит. Говорит быстро и заливисто. Майоры кивают и делают напряжение лба. В глазах туман и ужас. Мне повезло, я сижу немного дальше майоров, сбоку от подполковника. Он меня не видит и мне не приходится кивать и "морщить репу".

Подполковник – военный прокурор. Натура пылкая, но стабильная. Стабильно пылкая. Работает с размахом. Когда размахивается, обязательно задевает несколько человек, иногда помногу. Задетые нервничают и потеют, зачастую с нарушением сна и аппетита. Будучи задетым, не нервничал только командир, я это видел. Хотя, как знать, может только снаружи. Для нормального человека вызов к прокурору "на ковёр" по ощущениям противоположно диаметрален приглашению к тёще на блины. Наиболее устойчивые отделываются, как минимум, сухостью во рту.

Не приходилось сталкиваться (пока) с обычными прокурорами. Но абсолютно ясно одно, что прокурор и военный прокурор понятия далеко не однозначные. В воображении обывателя образ обычного прокурора рисуется чем-то схожим с задорновской шуткой – "сажень" или "косая сажень". Что же касается военного прокурора, воображение обывателя заходит в воображаемый тупик, в котором по-прежнему рисуется "сажень", но только в военной форме. На самом деле, то есть в реальной жизни, настоящий, живой военный прокурор – это биологическое существо из разряда хомо сапиенс, человек в полном смысле слова, личность, гражданин своей страны. Но не только. Военный прокурор – как правило, бывший строевой военнослужащий, грамотный офицер. Причём настолько грамотный, что с течением времени смог трансформироваться в следователя, а затем и в военного прокурора. Эдакий трансформатор или иначе – трансформер. Из небольшого жизненного опыта и личных наблюдений у меня сложилось впечатление, что военными прокурорами становятся отнюдь не стойкие ревнители государственных интересов, а целеустремлённые любители пощупать Вооружённые Силы за тёплое вымя в лице конкретных должностных лиц.

Самое время вернуться к нашим майорам и старлею. Один из майоров – центральный мускул дивизии, начальник физической подготовки и спорта, второй – воспитатель батальона охраны, третий – психолог одной из рот. Старлей (напоминаю, тот, что сидит сбоку от прокурора) – юрист части. Невольно напрашивается вопрос: что объединяет этих трёх офицеров во вторник с утра за одним и тем же канцелярским столом над какими-то бумагами? Правильно – военный прокурор. Очередным его размахом задело именно их. Вот они и сидят. Как воробушки на проводе, ничем не прикрытые. Кроме форменной одежды и беззаветной преданности трудовому народу. (К сожалению, идеалы в светлое будущее поруганы, поэтому остаётся довольствоваться форменной одеждой и беззаветной преданностью).

Между тем прокурор говорит. Говорит долго. Майоры кивают. Примечательно то, что бывшие замполиты кивают заметно чаще спортсмена. Гуманитарное образование помноженное на скользко-ершистый замполитий опыт работы "на должностях" быстро вырабатывает удивительную чуткость к улавливанию психологических ситуаций, когда нужно подкивнуть, когда нужно подлизнуть… Вот они и подкивывают в такт заковыристой прокурорьей речи. Ну, и спортсмену – понятное дело – приходится кивать.

Моё положение в этой группе самое невыгодное. И вот почему: я обречён видеть всё это со стороны. И дело, во многом, не только во внешней форме, но и во внутреннем наполнении. Я имею в виду связующее звено, прокурора.

В моменты неудержимых порывов к смеху мне вдруг вспоминается анекдот, как неудержимо рвало на Родину известного шпиона Штирлица. В неравной борьбе я преодолеваю, наконец, начинающее пробиваться наружу "хи-хи".

Вам интересно, о чём же говорил прокурор?.. Поверьте, это неинтересно. Интересно было за этим наблюдать!