Про Клёсова, Задорнова и научность

С огромным уважением отношусь к профессору Клёсову, к его научной деятельности и потрясающим открытиям в области ДНК-генеалогии. Неизменно радует умение Анатолия Алексеевича говорить, писать и доходчиво излагать свои мысли, в том числе говорить просто о сложном. В особенности, когда он обличает своих недоброжелателей и врагов: сначала вежливо и предупредительно, а если не усваивают урок, – жёстко и с циничным юморком, «с оттяжечкой». Просто песня! Так держать, Анатолий Алексеевич!

...Между Михаилом Задорновым и Анатолием Клёсовым существовали дружеские отношения. Поэтому по-человечески понятно желание Клёсова вступиться за поруганную честь своего товарища (тем более, когда тот сам уже не может ответить обидчикам). Вместе с тем, в данном вопросе Анатолий Алексеевич поступает не совсем «научно», на мой взгляд.

В частности, Клёсов в своей статье «Солнечный человек (к 70-летию со дня рождения М.Н. Задорнова)», упоминая о некоем Пчелове, упрекает его за нападки на Задорнова: «...знаете, как назывался пасквиль Пчелова? «История, рассказанная скоморохом». Вот так, не членом Союза писателей России, а «скоморохом». Опять почерк русофобов...»

Выходит, по мнению Клёсова, недопустимо говорить о Задорнове «скоморох» в то время, когда он являлся членом Союза писателей России. Но разве одно другому мешает?.. Например, известным на весь мир скоморохом был Юрий Никулин, но разве это помешало ему одновременно с этим быть очень уважаемым и любимым Народным артистом, руководителем огромного творческого коллектива? Нет, одно другому не мешает.

(Возможно, в слове «скоморох» ощущается некоторая негативная коннотация, но, в сущности, она не более негативная, чем в обозначающих профессиональную принадлежность словах «киллер», «журналист», «проститутка», «политик»... Много от каких слов веет гнилью, но менее всего от архаичного «скоморох»).

В сущности, скоморохи – это те, которые на профессиональной основе занимаются развлечением публики. К ним, безусловно, следует отнести всех мастеров разговорного жанра, известных у нас с советских времён под названием «юмористы», а теперь именуемых модным «стендаперы». Задорнов – известный на весь мир юморист, очень талантливый в своём деле. Недаром он был сверхпопулярен и в советское время, и после него, до самой своей смерти. (К сожалению, и в его деятельности не обошлось без гнусной клеветы на русский народ, когда он вслед за либералами приписывал нам, например, «исконное русское пьянство», и вместе с другими юмористами наперебой поливал помоями нашу историю и традиции. Ну-да, кто без греха?..)

Так что, если и можно было возмущаться содержанием нападок на Задорнова, то уж точно не заголовком статьи со словом «скоморох».

Будучи человеком творческим и разносторонним, Задорнов погрузился в филологические исследования, но не как профессионал, а как «альтернативно мыслящий» любитель. Хорошо известны его идеи и плоды деятельности на этой ниве, за что Задорнова совершенно обоснованно критиковали профессионалы в своих областях науки.

Говоря о фильмах Задорнова на историческую тему, А.А. Клёсов называет их патриотическими, красочными, познавательными, интересными. Но, опять же, эти эпитеты никак не мешают одновременной антинаучности, за которую критикуют Задорнова лингвисты и филологи. Кому, как ни Клёсову, знать о научном подходе, за отсутствие которого он постоянно «шпыняет» своих злосчастных критиков. При этом сам же Анатолий Алексеевич свидетельствует, что это увлечение для Задорнова было сродни детской забаве, а не научным исканиям. Поэтому мне странно, как можно при таком адекватном понимании сути этого явления, – «задорновщины», – возмущаться критикой в его адрес? Тут вполне уместно вспомнить про «трусы и крестик». И патриотичность в данном вопросе не служит критерием истины, тем более что здесь она – весьма оценочная категория: можно говорить искренне и с любовью о родной истории, но говорить это так и такими словами, что будешь вызывать обратную реакцию.

А заканчивается статья профессора совсем уж популистским приёмом: «...Его знали повсюду, и относились с глубоким уважением. Он действительно был солнечным человеком. Для него было обычным делом спросить меня – хотите ли на такую-то постановку в такой-то театр?, – очень рекомендую, – тут же набрать телефонный номер театра и… меня там уже ждал главный режиссер-постановщик. Знали – Задорнов сказал, Задорнов сделал».

По понятным причинам Михаил Задорнов был лично знаком с администрацией многих театров и подобных заведений, скорее всего, даже дружил, длительно и плодотворно. Поэтому «достать контрамарочку» по звонку было для Задорнова – раз плюнуть, и ничего не стоило. (Зато в чужих глазах это способствовало приросту популярности и личному рейтингу. Возможно, Анатолий Алексеевич также стал «жертвой» этого обиходного приёма очаровывания). В действиях Задорнова здесь нет ничего предосудительного, но можно ли только лишь на этом основании предлагать читателю тезис о том, что Михаил Николаевич был человеком слова? Конечно, нет.

Я нисколько не умаляют талантов, заслуг и многих достойных личных качеств М.Н. Задорнова, которыми он, конечно же, обладал (Клёсову видней). Но необъективность подачи в таком вопросе вызывает смешанные чувства...

Как бы то ни было, благодарен Анатолию Алексеевичу за добрые слова о Михаиле Задорнове, которого он близко знал. Приятней слышать о человеке хорошее, а не плохое.

Покойся с миром, Михаил Николаевич!