Перечитывая Некрасова

Передо мной стандартный томик избранных произведений Н. А. Некрасова: Стихотворения и поэмы, издательство «Художественная литература» 1971 год. Я очень хорошо помню эту книгу. Лет десять назад в школе я учил эти стихи в качестве домашнего задания по литературе. Дедушка Мазай и зайцы; Мороз, красный нос; Кому на Руси жить хорошо – все эти названия мы помним ещё со школьной скамьи. Тогда, на этой скамье (или вернее, за партой) стихи Некрасова производили на меня впечатление чего-то ядрёно русского, народного, глубоко национального и искреннего. Слова «слышь», «чу», «любо», «старинушка», «с Богом»,«матушки-Москвы», «святая Русь», и т.п., встречавшиеся на каждой странице, с первого взгляда подкупали сердечностью и первозданной простотой, которую уже не встретишь перелистывая страницы книг современных писателей, да и лучших авторов Серебряного века. Но, несмотря на это, Некрасова я читал в детстве мало, всё больше по школьной программе. Когда мне изредка приходила в голову фантазия почитать что-либо серьёзное, рука почему-то не тянулась к нему, выбирая стоявших рядом Пушкина, Карамзина или Толстого. Происходило это как-то автоматически, безотчётно, и я долгое время даже не думал искать этому причин. Недавно я совершенно случайно вернулся к этому вопросу.

Как-то глубокой ночью, устав от описаний бесконечных ужасов гражданской войны, открывавшихся мне при прочтении мемуаров генерала Деникина, я решил в перерыве просмотреть что-нибудь менее мрачное, и достал с полки этот самый томик Некрасова. Достал и обалдел.

Не желая навязывать читателю своих личных неаргументированных оценок, начну непосредственно с того, что я увидел в книге. На 18-й странице напечатано стихотворение «тройка». Рискуя злоупотребить вниманием читателя, привожу это стихотворение полностью, ибо в нёмкаждая строчка требует внимания и тщательного разбора.

***

Что ты жадно глядишь на дорогу

В стороне от весёлых подруг?

Знать, забило сердечко тревогу –

Всё лицо твоё вспыхнуло вдруг.

И зачем ты бежишь торопливо

За промчавшейся тройкой вослед?

На тебя, подбоченясь красиво,

Загляделся проезжий корнет.

На тебя заглядеться не диво,

Полюбить тебя всякий не прочь:

Вьётся алая лента игриво

В волосах твоих, черных как ночь;

Сквозь румянец щеки твоей смуглой

Пробивается лёгкий пушок,

Из-под брови твоей полукруглой

Смотрит бойко лукавый глазок.

Взгляд один чернобровой дикарки,

Полный чар, зажигающих кровь,

Старика разорит на подарки,

В сердце юноши кинет любовь.

Поживёшь и попразднуешь вволю,

Будет жизнь и полна и легка…

Да не то тебе пало на долю:

За неряху пойдёшь мужика.

Завязавши под мышки передник,

Перетянешь уродливо грудь,

Будет бить тебя муж-привередник

И свекровь в три погибели гнуть.

От работы и чёрной и трудной

Отцветёшь, не успевши расцвесть,

Погрузишься ты в сон непробудный,

Будешь нянчить, работать и есть.

И в лице твоём, полном движенья,

Полном жизни – появиться вдруг

Выраженье тупого терпенья

И бессмысленный, вечный испуг.

И схоронят в сырую могилу,

Как пройдёшь ты суровый свой путь,

Бесполезно угасшую силу

И ничем не согретую грудь.

Не гляди же с тоской на дорогу

И за тройкой вослед не спеши,

И тоскливую в сердце тревогу

Поскорей навсегда заглуши!

Не нагнать тебе бешеной тройки:

Кони крепки и сыты и бойки, -

И ямщик под хмельком, и к другой

Мчится вихрем корнет молодой.

1846 г.

Казалось бы стихотворение и стихотворение, но вчитаемся в смысл! Стихи начинаются с того, что деревенская девушка, проводящая время с подругами, видит на дороге тройку с понравившимся ей молодым офицером. Она немедленно бросается вдогонку за лошадьми, с очевидной целью обратить на себя внимание молодого человека, с очевидной, опять-таки целью вступить с этим офицером во внебрачную половую связь (ведь брак с крестьянкой почти невозможен для него). Спрашивается: могла ли крестьянская девушка, жившая ещё до отмены крепостного права, вести себя таким образом на глазах у подруг, т.е. фактически у всей деревни? Учитывая ещё сохранившиеся в тогдашней деревне патриархальные нравы и строгие обычаи, девушка считалась бы опозоренной таким поступком, и создала бы себе очёнь серьёзные проблемы в личной жизни (никто бы её по доброй воле не взял в жёны). Что это за дикий и немотивированный поступок?

И это не говоря уже о том, что именно деревенская девушка должна была понимать (хотя бы и была последней дурой на деревне), что догнать «мчащихся вихрем» коней пешком невозможно, зачем же компрометировать себя зазря? Если уж непременно надо остановить мчащийся мимо тебя транспорт, то надо выйти на дорогу, махать руками и громко кричать – это известно каждому. Девушка же вместо этого краснеет и молча бежит по дороге вслед уже промчавшейся тройке. Где логика?

Может показаться, что я просто привязался к неудачным словам знаменитого писателя, привязался от нечего делать и начал банально и грубо высмеивать. Но это совсем не так. Обратим внимание на смысл: этот бытовой якобы эпизод злостно искажает нравы и обычаи русской деревни, приписывая нашим предкам небывалую половую распущенность и бесстыдство.

Но это ещё цветочки. Ягодки начинаются, когда Некрасов описывает предполагаемую судьбу деревенской девушки, проигнорированной офицером. Вместо того, чтобы уехать с ним из родного дома на тройке с пьяным ямщиком и т.д. (со всеми вытекающими отсюда последствиями), девушка вынуждена будет выйти замуж за русского крестьянина.

«За неряху пойдёшь мужика» - русский крестьянин сразу же предстаёт перед нами как неряха и привередник (!!) систематически избивающий свою супругу. Откуда же взята такая убийственная характеристика русского простолюдина? Известно, что поддержание чистоты в доме было одним из основных пунктов домоводства у русских крестьян, хотя и лежало целиком на плечах женщины, а личная гигиена обеспечивалась систематическим посещением бани и частой стиркой белья. Что же касается слова «привередник», то единственная мыслимая причина его употребления – хорошая рифмовка со словом «передник», но можно ли так дико извращать истину ради требований стихотворной формы? Ведь стойкость и неприхотливость русского крестьянина всегда считались чуть ли не характернийшими его чертами. Высокая работоспособность, хорошая адаптируемость к различным условиям, способность довольствоваться малым, храбрость и выдержка – эти черты не только делали наших крестьян отличными работниками, но и превосходными солдатами. С какого перепоя можно назвать их «привередниками» и что конкретно подразумевает автор под этим словом? Видел ли он многочисленные примеры тому в реальной жизни? Общался ли он сам с крестьянами? Как понимать такую неожиданную, черную и абсурдную клевету на наших предков – как художественный приём, сгущение красок, употребляемое поэтом для усиления эффекта, или как искреннее его убеждение?

Но и это только начало. Выяснив вопрос с русским мужиком, поэт переходит к русской крестьянке. Выйдя замуж, она немедленно погружается в «непробудный сон», и вся дальнейшая жизнь её сводиться к размножению, еде и принудительной (под угрозой побоев со стороны мужа и свекрови) работе. За всю свою жизнь крестьянка не делает ничего полезного («Бесполезно угасшую силу») и (!) не испытает ни одной положительной эмоции. «Ничем не согретую грудь» - как понимать это выражение? Ужели в её жизни так-таки и не может быть ничего светлого? После отъезда корнета девушке в стихотворении предлагается «навсегда заглушить тоскливую тревогу в сердце», т.е. надо понимать, что она принципиально не может влюбиться в человека своего сословия и выйти замуж по любви? Допустим, в то время девушка не имела решающего голоса при выборе супруга, за неё решали родители. Но известно ли Некрасову об обычае всяких посиделок, прогулок, игр между деревенскими парнями и девушками, в ходе которых они знакомились, определялись со своими симпатиями и антипатиями, после чего молодой человек, удостоившийся внимания девушки, присылал к её родителям сватов? На каком же основании Некрасов начисто отказывает крестьянам в возможности супружеского счастья, счастья быть вместе с любимым человеком, делить с ним горе и радость? Но счастливый брак – это же далеко не единственный вид счастья, доступный человеку. Есть гораздо большее счастье, причём доступное в первую очередь женщине, с её более тонкой духовной организацией. Это счастье материнства. Оно, как выясняется, тоже недоступно русской крестьянке (оно доступно всем женщинам, хоть дикарям-каннибалам, а вот ей почему-то нет) – ведь грудь её ничем, вообще ничем не согрета. Чудо появления новой жизни, первый шаг, слово, улыбка беспомощного родного существа, неповторимая кристальная чистота детских глаз, незамутнённых никаким дурным чувством – всё это не вызывает никаких чувств у Некрасовской крестьянки, тупо поедающей свои скудные харчи около люльки. Ещё нет у неё никаких чувств к родителям, родственникам – например возвращение брата с войны: долго не было писем, мысленно его уже похоронили. И вот открывается дверь, а на пороге – он. Жив? Жив!! – такого тоже не может случиться с русской крестьянкой? Уж не говорю о работе, о всем, наверно, известном чувстве удовлетворения результатами своего труда…

Да у неё и одежда-то уродливая и лицо-то тупое… «Выраженье тупого терпенья и бессмысленный, вечный испуг» - это и есть лицо среднестатистической русской крестьянки 19-го века? Полно, да может ли быть, что целая половина народа вечно ходит испуганная, да ещё и непонятно чем? Испуганное выражение может появиться на лице крестьянки при разговоре с начальством, с барином, в ходе семейного скандала или если на неё бежит по улице бешеная корова. Но неужто у неё испуганное лицо, когда она торгуется на рынке, выпивает в праздник, бранит расшалившихся ребятишек или скандалит с соседкой?

Не логичнее ли предположить, что принадлежа к барам и вращаясь в их кругу, Некрасов просто не наблюдал крестьян в тех случаях, когда они вели себя естественно? И на картинах в Третьяковке крестьянки действительно запечатлены с неестественным выражением лица, но что ж это доказывает? Представьте себе деревенскую бабу, которую приезжий барин отрывает от её личных дел, требует в усадьбу, сажает на стул и держит там помногу часов подряд, а сам в это время копается у мольберта? И так по нескольку дней? С каким, интересно, выражением она должна позировать художнику, если она даже не понимает, чего с ней делают (и справедливо подозревает, что делают что-то не то), а дома дети оставлены на попечение старшенькой 10-летней девочки?

Позвольте, но что это за существа получились из русских крестьян после творческого переосмысления их талантливым пером Некрасова? Да заслуживают ли они вообще название человека? Какое-то стадо тупых, отвратительных животных, без души и разума, способных только есть и размножаться (и работать, если их заставить силой). И это задают нашим детям в школе, требуют прочитать и даже выучить наизусть?!

Но извините, тут какая-то путаница!Ведь мы же учены в этой самой школе, что Некрасов – восторженный певец русского простонародья, человек, посвятивший себя, свою жизнь и талант служению этому народу, «народный заступник». Да ведь вот что сам Некрасов пишет о народе:

Вам же – не праздно, друзья благородные,

Жить и в такую могилу сойти,

Чтобы широкие лапти народные

К ней проторили пути…

В этом стихотворении Некрасов ставит простонародье в высшие судьи человеческой жизни, говорит о народе как о высшей ценности всего мирозданья. А ведь для христианина, к которым он якобы себя причисляет, такой ценностью может быть только Бог. И умирая, христианин думает именно о Боге, отчитывается только перед Богом, ибо Бог –само Совершенство, народ же состоит из людей, сильных и слабых, злых и добрых, греховных и добродетельных. Народ может ошибаться, совершать дурные поступки, Бог - никогда. Если ты достойно служил Богу, значит, делал добро и народу, и вообще всем окружающим. Но Некрасов ставит народ выше самого Бога – Идеала Добра и Красоты.

С другой стороны, мы видели, что он описывает этот самый народ как тупое стадо скотов, которым недоступны элементарные человеческие чувства и эмоции. В чем же дело?

Загадка разрешается просто: в воображении Некрасова помещается не один русский народ, а целых два. Первый народ – это идеализированный образ русского народа с точки зрения европейски мыслящего либерального интеллигента. Живя в системе европейских ценностей, где царит культ юридического права и политической свободы, Некрасов, как и все ему подобные «борцы за права» считает республиканской строй идеалом человеческого счастья и главнейшей мечтой русского народа. Идеализированный народ Некрасова стремиться прежде всего к политической свободе, парламентскому строю, жарким предвыборным дебатам и чтенью левых газет. А по большому счёту он стремиться лишить власти царя и царских чиновников, передав управление страной в руки либеральной интеллигенции. Такому народу Некрасов предлагает служить и за такой народ зовёт умирать.

Однако от объективной реальности нельзя просто так взять и отмахнуться. Объективная реальность же состояла в том, что русское крестьянство упорно не желало становиться Некрасовским «народом», любило или даже боготворило своего царя и от него ждало улучшения своей жизни – отмены крепостного права, повышения благосостояния, облегчения налогового бремени и воинской повинности и т.д. Русский народ проявлял позорную с точки зрения либералов политическую инертность, отсутствие тяги к парламентской республиканской модели и обращался к царю с экономическими и социальными (вместо политических) требованиями.

Вследствие этого возникло досадное противоречие – русский народ не оправдывал надежд либералов. Возникла необходимость объяснить это обстоятельство, и чем же его было объяснить, как не отсталостью и испорченностью самого народа? Либеральная интеллигенция не желала видеть самого простого объяснения - непохожести русских на европейцев, самобытности и своеобразности русской культуры и русской души. Основанная на православии духовная традиция русского крестьянства уводила его от западной модели общественной жизни – от баланса сил и интересов. Вместо этого русские искали справедливогорешения спорных вопросов «по совести», искали неюридический выход даже и в юридическом вопросе: «Если бы все жили по совести, то и законов не надо». Поэтому они так легко и добровольно подчинялись самодержавию, неограниченной личной власти одного человека, поставленного Богом для защиты Веры, Отечества и народа и справедливого суда над всеми. Русские крестьяне часто поднимали руку на чиновников, помещиков, но на своего Царя – никогда.

Но именно царь был главной мишенью либералов, именно свержения монархии они и добивались именем народа. Не встречая поддержки своим идеям в народе, видя его косые взгляды и глухое раздражение деятельностью «социалов», либеральные интеллигенты в свою очередь раздражались – черт возьми, да за кого же мы боремся? Что это за тупое, лишенное естественной человеческой тяги к свободе стадо? Что же это за отсталая, тёмная рабская страна, упорно не желающая копировать лучшие европейские политические устройства? Так русские либералы от ненависти к главе государства – царю переходили к ненависти к самому государству, к ненависти к своему Отечеству.

Достоевский пишет об этом так:

«… факт состоит в том, что русский либерализм не есть нападение на существующий порядок вещей, аесть нападение на самую сущность наших вещей, на самые вещи, а не на один только порядок, не на русские порядки, а на самую Россию. Мой либерал дошёл до того, что отрицает самую Россию, то есть ненавидит и бьёт свою мать. Каждый несчастный или неудачный русский факт возбуждает в нём смех и чуть не восторг. Он ненавидит народные обычаи, русскую историю, всё. … Эту ненависть к России, ещё не так давно, иные либералы наши принимали чуть не за истинную любовь к отечеству и хвалились тем, что видят лучше других, в чём она должна состоять…»

Так вот в чём фокус! Русский либерал ненавидит в России всё, чем она отличается от Европы, а так как от Европы она отличается решительно всем, то… то читайте стихи Некрасова и узнавайте из них, что за отвратительная страна эта Россия и что за гнусный народ эти русские. Поклонение Некрасова русскому народу есть вещь абстрактная, его ненависть к России – вещь вполне конкретная. Она выплескивается на страницы его произведений, затопляет их, льётся в уши и глаза людей, висит в воздухе истерическим визгом ненависти. Да, именно визгом, я повторяю это слово и настаиваю на нём.

Вот стихотворение «Родина»:

И вот они опять, знакомые места,

Где жизнь отцов моих, бесплодна и пуста,

Текла среди пиров, бессмысленного чванства,

Разврата грязного и мелкого тиранства;

Где рой подавленных и трепетных рабов

Завидовал житью последних барских псов,

Где было суждено мне божий свет увидеть…

Вот колыбельная:

Спи пострел, пока безвредный

Баюшки-баю

…Стану сказывать не сказки –

Правду пропою

…Подрастёшь – и мир крещеный

Скоро сам поймешь

…Будешь ты чиновник с виду

И подлец душой

… Тих и кроток, как овечка,

И крепонек лбом

До хорошего местечка

Доползёшь ужом

… Купишь дом многоэтажный

Схватишь крупный чин

И вдруг станешь барин важный,

Русский дворянин.

… Спи, чиновник мой прекрасный!

Баюшки-баю.

Так наставляли русские матери своих сыновей? Русские женщины желали видеть своих детей подлецами, пронырами, холуями, людьми без чести и совести? Все матери мира мечтают чтоб дети выросли талантливыми, сильными, мужественными, добились славы, уважения и счастья, и только вот русские ублюдки (иначе не назовёшь) составляют исключение? И почему русские дворяне и чиновники автоматически все, без разбора объявлены подлецами и ворами? Неужто не было честных?

Песня Ерёмушке (как глубоко-народно, как сердечно!):

…В пошлой жизни усыпляющей

Пошлых жизни мудрецов,

Будь он проклят, растлевающий

Пошлый опыт – ум глупцов!

В нас под кровлею отеческой

Не запало ни одно

Жизни чистой, человеческой

Плодотворное зерно…

Вы слышите? Ничего, вообще ничего хорошего нет в нашем прошлом, в наших традициях, во всех поколениях русских людей! Ни единого зёрнышка разума, добра, совести, славы, нравственной чистоты… Вонючая помойная яма, а не национальная жизнь.

«На Волге»:

… Прочна суровая среда,

Где поколения людей

Живут и гибнут без следа

И без урока для детей!

Отец твой сорок лет стонал,

Бродя по этим берегам,

И перед смертию не знал,

Что заповедать сыновьям.

Некрасовские русские – духовные банкроты, им нечего хранить, не за что сражаться, нечего передать детям. Они гибнут без всякого следа, ничего не сделав, не принеся Отечеству ни пользы, ни славы… Ведь единственная польза для либерального интеллигента – свержение царя, бунт и упразднение монархии. Нет нужды что эти презренные рабы построили великое государство, приняли из рук умирающей Византии светоч христианской религии и зажгли от него костёр, светящий всему миру, создали одну из величайших мировых культур, окрыли человечеству неведомые земли, дали миру многих научных гениев, снискали неувядаемую славу на полях сражений…

Кстати о полях сражений. Стихотворение «На смерть Шевченко»:

…Там, оскорбляемый каждым невеждою,

Жил он солдатом, с солдатами жалкими,

Мог умереть он, конечно, под палками,

Может, и жил-то он этой надеждою…

Гениально! Украинской нацист, положивший жизнь на то, чтобы посеять вражду между двумя крупнейшими славянскими народами, был вынужден делить судьбу с презренными существами, отдавшими жизнь, чтобы эти народы защитить! Что имеет в виду прогрессивный мыслитель, никогда не державший в руках оружия, называя русских солдат «жалкими»? Знает ли он, какой ценой давались им победы на полях сражений, давалась защита изощряющейся в издёвках над ними петербургской либеральной мрази?

А воевали тогда так: Солдаты строились в сомкнутый боевой порядок, в полный рост, и подходили к противнику на дистанцию ружейного выстрела (всего несколько десятков шагов, так что можно было видеть лица врагов, взглянуть им в глаза). Затем, всё так же стоя в полный рост, не имея права ступить ни шагу вправо или влево, солдаты по команде поднимали ружья и целились в противника. Что сказать об этой минуте? Что чувствовал человек, стоявший в первом ряду ощетинившейся штыками сплошной живой стены, под наведёнными ему в грудь дулами вражескими ружьями? Это даже не убийственная Вторая Мировая, где солдат в атаке все-таки мог сам выбирать себе путь, спрятаться за кочкой, залечь. Тут нужно было стоять неподвижно, выпрямившись, даже нельзя было пригнуться, можно только ждать вражеского залпа и надеяться, что ты будешь тем 1 из 10 солдат первой шеренги, который выживет и дав ответный залп, бросится в штыковую атаку... А ещё, пока ты где-то за тридевять земель от родного дома будешь изображать из себя мишень, работать до изнеможения и ходить в рукопашную, столичные оппозиционные литераторы талантливо оплюют тебя в глазах потомства, ради которого ты воевал и страдал.

А русское офицерство – элита, нерв и мозг армии, офицерство, смешивавшее свою кровь с солдатской на полях сражений, всегда получавшее жалкие гроши и всегда верно служившее Отчизне, как оно описано у Некрасова? Оно описано как сборище мелких сатрапов, коротающих дни в издевательствах над солдатами и гнусном пьянстве. Вот задушевный рассказ якобы от имени старого солдата, так сильнее эффект (поэма «Дедушка»):

…Что ни начальник, то зверь!

…А недоволен парадом –

Ругань польётся рекой,

Зубы посыплются градом,

Порет, гоняет свой строй!

А генералитет! В поэме «кому на Руси жить хорошо» Некрасов внезапно для себя обнаруживает, что русские крестьяне любят украшать свои горницы портретами представительных генералов в красивых мундирах. И всё русское крестьянство тут же получает презрительно-наставительный выговор от поэта Некрасова за то, что покупает неправильные портреты!

Эх! эх! придёт ли времечко,

Когда (приди, желанное!..)

Дадут понять крестьянину,

Что розь портрет портретику,

Что книга книге розь?

Когда мужик не Блюхера

И не милорда глупого –

Белинского и Гоголя

С базара понесёт?

Ой, люди, люди русские!

Крестьяне православные!

Слыхали ли когда-нибудь

Вы эти имена?

То имена великие,

Носили их, прославили

Заступники народные!

Вот вам бы их портретики

Повесить в ваших горенках,

Их книги почитать…

У поэта и в мыслях нет, что русский народ сознательно не хочет ни книг, ни портретов либеральных «заступников». Нет, русское крестьянство не любит либералов только по своей тупости и неграмотности, не потому же, что считает их бездельниками, дураками и мятежниками против своего царя? И как интересно само это слово «народные заступники»! Обратим внимание на то, что Некрасов называет так представителей европейски мыслящей либеральной интеллигенции, никогда палец о палец не ударивших ради народа, не перенёсших ни одного мешка, не вылечивших ни одного больного, не сделавших ни единого выстрела на войне. Вся роль этих людей, как это видно и по Некрасову, сводилась к беспощадной критике всего русского и публицистической (пропагандной) борьбе с русской национальной властью.

А наши генералы, люди, которые с молодых лет, с младшего офицерского чина, ибо ведь до генерала ещё надо дослужиться, подставляли себя под вражеские пули, защищая свой народ и свою страну – они, оказывается, не имеют право зваться защитниками народа! Да почему же, раз они реально и с риском для жизни, своими руками и своим клинком защищали народ? Все Некрасовские генералы толстопузые, спесивые, жестокие, тупые, бесчестные, вороватые и т.п. – будто никогда ни одного не то что великого, но и сносного полководца у нас не было.

Имена Суворова, Скобелева, Кутузова, Ермолова, Ушакова, Нахимова, Сенявина – блестящая вереница героев, покрывшая русское оружие неувядаемой славой – что они значат для либерала? Он видит в них только преграду к своей заветной цели – парламентской республике, их сила, талант, доблесть, наконец, популярность среди народа – это всего лишь препятствие, мешающие либералам и революционерам свергнуть царя и самим добраться до власти. А то, что они не раз спасали Родину от врагов… Да такая Родина, без республики, не нужна либералу и даром, она раздражает и бесит его, выводит из равновесного состояния, вызывает отвращение и ненависть.

Прощай, немытая Россия,

Страна рабов, страна господ,

И вы, мундиры голубые,

И ты, им преданный народ…

Это уже Лермонтов, которому кстати, Некрасов с удовольствием подражает (так и написано – стихотворение такое-то, подражание Лермонтову).

Ну, чем бы ещё дополнить картину? Ну, конечно же русским пьянством! Та же поэма «кому на Руси жить хорошо»:

…По всей по той дороженьке

И по окольным тропочкам,

Докуда глаз хватал,

Ползли, лежали, ехали,

Барахталися пьяные…

…Народ идет – и падает,

Как будто из-за валиков

Картечью неприятели

Палят по мужикам!

И ещё:

…Ой жажда православная,

Куда ты велика!

Вот эта «жажда православная» тут интереснее всего. Почему к народному пьянству приплетена христианская религия? Неужто наши попы звали народ пьянствовать и развратничать? Почему желание напиться у русских крестьян – не простое, как, скажем, у французов или греков, а какое-то православное? Этот укус из-под тишка так внезапен, что теряешься, не знаешь, что и ответить. А потом читаешь дальше:

…Не ветры веют буйные,

Не мать-земля колышется –

Шумит, поёт, ругается,

Качается, валяется,

Дерётся и целуется

У праздника народ!

Крестьянам показалося,

Как вышли на пригорочек,

что всё село шатается,

Что даже церковь старую

С высокой колокольнею

Шатнуло раз-другой!

Тут трезвому, что голому

Неловко…

Ба, да ведь это же символ! Шатающаяся от пьяного разгула церковь – есть не что иное как символ некрепости в народе христианской веры, которую он запросто пропивает вместе со своей душой, семьёй и имуществом! Да и в самом деле, разве может такой безнадёжно-испорченный народ искренне и глубоко верить в Бога? Да он не может даже создать порядочного священства (стихотворение «ты не забыта»):

…Поп труслив – боится, не хоронит;

Убедить его мы не могли.

Мы в овраг, где горько ветер стонет,

На руках покойницу снесли.

В этом стихотворении речь идёт о женщине-самоубийце, которую отказывается хоронить священник. Казалось бы, всё в порядке – христианская религия решительно запрещает самоубийство и считает его одним из тягчайших грехов. Человек, самостоятельно лишающий себя жизни, сам отвергает основные постулаты христианства и поэтому похороны его проходят без отправления соответствующих религиозных обрядов. Вот священник и отказывается учувствовать в похоронах, исходя из своих религиозных убеждений и пастырских обязанностей. Чего уж проще?

Но для Некрасова всё далеко не так ясно. Если человек является русским православным священником, то как же он может искренне верить в Бога? Он, конечно, не верит, не имеет собственных религиозных убеждений! А участвовать в похоронах самоубийцы отказывается, боясь лишиться своего места при церкви, где он кормиться, собирая с прихожан деньги. Вот всё и разъяснилось по-правильному, по-европейски, прогрессивно и либерально!

И с такими-то убежденьями Некрасов постоянно твердит слова «Бог», «с Богом», «даст Бог»? Но что за бога он имеет в виду? Драгоценные сведенья об этом содержаться в стихотворении «Н. Г. Чернышевский» (один из кумиров либеральной интеллигенции, звавший народ к топору и гражданской войне за установление республиканского строя):

Его ещё покамест не распяли,

Но час придёт – он будет на кресте;

Его послал бог гнева и печали

Рабам земли напомнить о Христе.

В первую очередь в глаза тут бросается кощунственное сравнение социально-опасного писателя-либерала с самим Христом, но не в этом главное, что нам, либералам, кощунство! Дело тут в другом – вчитаемся, кто послал Чернышевского (вместе с прочими либералами) к нам в Россию вести пропаганду насилия и террора? Это сделал «Бог Гнева и Печали». Но Христос, коему мы, христиане, поклоняемся, есть Бог Любви и Радости. А Бог Гнева и Печали есть противоположность Христу, попросту – Сатана, могущественнейший демон смерти и разрушения. Да если вдуматься, то от кого же ещё Россия могла получить такой подарок…

Что ещё можно сказать о Некрасовской России? Безнадёжно отсталая, дремучая, дикая азиатская страна со звероподобным крестьянством, подлым чиновничеством, ничтожным офицерством, толстопузым генералитетом, гнусным мещанством, вороватым купечеством, развратным дворянством, жалким священством и с царём-вампиром во главе. И среди этого безбрежного моря нечистот вынуждена жить, мыслить, бороться и страдать кристально-чистая, ангелоподобная либеральная интеллигенция, ненавидящая «страшный мир» и жаждущая его разрушения. И как ненавидящая!

Ведь ненависть ненависти рознь. Ненависть может ворваться к вам со скрежетом танковых гусениц, с воем пикирующих бомбардировщиков. Она может тянуться по вашей земле бесконечными колоннами бронетехники, сминать колёсами бронетранспортеров пшеничные поля, жечь деревни, осаждать города и топить корабли. Она может выламывать прикладом дверь, бросать внутрь опустевшей хаты горящую тряпку, смоченную в бензине, на глазах матери достреливать раненого мальчишку-партизана. Это – открытая ненависть врага, идущего тебя уничтожить. С этой ненавистью бороться нелегко, но зато понятно как – бери оружие и втыкай штык ей в грудь, а лучше в живот, потому что из живота штык легче вытащить. И всё.

Ненависть может подкарауливать вас за углом, чтобы трусливо вонзить нож в спину. Она может змеёй проползти в узкую щелку и ужалить спящего. Что ж, будем ходить со своим ножом в кармане, оглядываться в подворотнях, заткнём и законопатим все щели в доме – и всё будет хорошо.

Но как быть с Некрасовской ненавистью? Эта ненависть степенно стучится к вам в двери и ласково просит пустить переночевать. Она истово креститься на иконы в углу и неторопливым басом произносит: Спаси Бог! Она носит русские народные одежды и говорит чудесным, образным, народным языком. Она степенно опускается в кресло, вежливо поблагодарив, берёт чашку чая с вареньем и заводит разговор о старине, о русской природе, о весенних лесных проталинах, о плутах зайчишках, об охоте или рыбалке. И вот, когда вы расслабившись, уже не ожидаете от гостя ничего плохого, когда вас оставляет напряжение с которым вы открывали дверь (мало ли кто там стоит, может грабитель?) он и начинает, слово за слово, потихоньку вливать вам в уши яд ненависти к своему народу и Отечеству, яд, щедро приправленный чудесными картинами родной природы, восторженными описаниями красоты родного края и величия русской души. И много надо ума, проницательности и верности своему пути и своей Отчизне, чтобы разгадать этот замысел, взять крепкую палку и выгнать незваного гостя из своего дома и из своей души, не глядя ни на одежду, в которую он вырядился, ни на слова, которые он выучил, ни на бороду, которую он отрастил, чтобы показаться своим и обмануть тебя. Такая ненависть – подлее и опаснее всего.

Слышу гневные выкрики в свой адрес: Так что уже, и сказать ничего нельзя?Так и критиковать вас, русских, запрещено? Вы что, считаете вашу «святую Русь» идеальной? Так вы же фашист, славянофил, реакционер, погромщик!

Нет. Я вовсе не намерен идеализировать ни Россию, ни русских, ни свой народ, ни свою страну. В нашей истории было всякое. Были там и страницы, которые нельзя читать без боли, без стыда и раскаянья. Были жестокости, измены, предательства, была невинная кровь и несправедливость. Но, во-первых, весь этот негатив был, как и в истории всякого народа, всё-таки перемешан и с позитивом – с мужеством, добротой, милосердием, благочестием, и хорошего было в нашей истории никак не меньше, чем плохого. А во-вторых, показательно отношение человека к достоинствам и недостаткам своего народа.Конечно, это ещё вопрос, что считать недостаткам, а что достоинством, я, например, пишу русским в плюс многое из того, что либералы записывают в минус, ну да ладно, речь сейчас не об этом. Речь вот о чём:

Достоинствами своего народа я, естественно, горжусь и они меня радуют. Некрасов таковых вообще не находит.

Недостатки моего народа меня, естественно, огорчают. Некрасов же за них свой народ, вместе со своей страной – ненавидит. И вот этого чувства, ненависти к своему народу и Отечеству, нельзя простить русскому. Кому угодно, немцу, еврею, латышу, чеченцу, канадцу русские могут простить ненависть к России. Но не русскому, как нельзя простить родному брату ненависть к родной матери…

Источник...